Рон молча смотрит на младшую сестру. С силой сжимает челюсти, так что сводит виски, а под кожей проступают желваки. На его языке только одно слово, тяжелое и громоздкое, как булыжник: нет. Нет, он не поймет и не примет. Ему до пизды спасение десятков других, если он не может защитить тех, кто ему дорог. И всю эту математику он вертел на одном месте...