HOYT ABRAHAM ROGERS | ХОЙТ АБРАХАМ РОДЖЕРС
В колонку о мистическом пишет под псевдонимом Фиби Холливел

Родственники:
Diane Rogers, 51 год, мать, человек
Colton Rogers, 35 лет, старший брат, человек
Mia Rogers, 26 лет, младшая сестра, маг-самоучка
Hayley Ray, 27 лет, некогда приёмная сестра в фостерной семье, медиум

Биография:
"Привет, я Хейли, и, похоже, теперь я твоя сестра".
Хойт смотрит недружелюбно, спрашивает, где его комната и, пройдя в указанном направлении, захлопывает дверь прямо перед носом девчонки.
Дело в том, что у него уже есть сестра, полная противоположность этой Хейли: светловолосая, улыбчивая, с ямочками на щеках. И тоже сейчас торчащая в чьём-то чужом доме, одна. Есть вообще-то ещё и брат, но о нём и говорить нечего.
Хойт бросает сумку с барахлом в угол и, прислонившись затылком к двери, устало скатывается по ней на пол. Выковыривает из кармана джинсов смятую пачку сигарет и зажигалку и закуривает прямо в комнате, обводя её безразличным взглядом. Всё равно надолго здесь не останется, как и в прошлые два раза. Да и нахрен ему это всё ни сдалось, ни дом этот, ни фальшивая сестра.
Хойт задерживается здесь на целых два года.

Да и так-то, почему нет? Здесь у него комната раза в два больше той, которую приходилось делить с Колтоном и его вечно обдолбанными дружками. Ну, до тех пор, пока брат не сел (хранение, сбыт, отсутствие мозга и тотальное невезение - плохая комбинация), но и тогда особо просторней не стало. Да и в целом райончик куда приличнее их гетто (да-да, того самого, которого в Сан-Диего якобы нет, хотите экскурсию за пару баксов?), а загоны миссис Рэй вполне безобидные. Ей только и надо, чтоб кто-то с уверенностью и сочувствием уверял, что нет, это не рак у неё, и даже не спидосифилис, точно-точно. Ну и чтоб пособие исправно начисляли, но это уже не к нему. Зато мужиков не водит и успокоительные водкой не запивает, как Диана (Хойт не помнит, когда начал называть мать по имени, и мысленно, и вслух, но с того момента как будто бы стало... легче, что ли?).
Девчонки, которые типа теперь его сёстры, тоже ничего, по крайней мере старшая, может, потому что с Мией они всё-таки похожи больше, чем сначала показалось тому сгустку обиды и агрессии, которым он был в день знакомства. Возрастом хотя бы. А может всё дело в том, что не_типа сестра в телефонных разговорах звучит как-то слишком довольно и что-то весело лепечет о забравшей её семье ("У них дом с бассейном, представляешь! А у вас? А ещё у них собака!"). Хойт, конечно, рад, что всё хорошо, и сестрёнка не попала к каким-нибудь ублюдкам, но почему-то под задорное "а на выходных мы ездили в аквапарк" очень хочется напиться.

Школа здесь - как и примерно всё - тоже лучше, а в школе есть мистер Камински, приставучая сволочь. Нет, не в том смысле, у него другой сорт извращения. Этот придурок верит в сеяние разумного, доброго, вечного и прочие преподские идеалы. Как-то после отсидки на наказании (ну да, очередном, Хойт не пай-мальчик и на учёбу по большей части плевать хотел), Камински просит его задержаться и начинает втирать про зря растрачиваемые потенциал и энергию, про лучшую версию себя, про то, что всё в наших руках и весь этот бред. Ему бы мотивационным коучем быть - миллионы бы загребал. Нет, серьёзно. Потому что сначала-то Хойт отмахивается, но после ещё парочки вот таких речей вдруг оказывается в школьной, мать её, газете. Он, конечно, собирается заглянуть разок-другой, чтоб прилипчивый препод отвалил, да и всё. Но внезапно действительно увлекается. Его антигороскопы, естественно, каждый раз нещадно режет редактура, убирая оттуда все маты и самые сочные описания грядущих неудач, да и протащить "стероидный рукожоп" в адрес капитана школьной команды по футболу так и не удаётся (даже после эпично разгромного матча!), но это всё равно весело. И всё же, когда Камински пытается поставить "журналистика" и "будущее" в одно предложение, Хойт только фыркает. Будущее ещё какое-то придумал, забавный чувак.

Мия неловко ёрзает на пластиковом сиденье дайнера, протягивает ему коробочку с неаккуратно повязанным бантиком и как-то нервно, будто хочет на самом деле сказать что-то другое, бормочет "с днём рождения". В этот момент сестра до странности напоминает миссис Рэй. Та вот тоже мялась, пытаясь одновременно поздравить и намекнуть, что пора выметаться. Хойту исполнилось восемнадцать три дня назад, а это значит, пособия больше не будет, всё честно, чё. Он на неё даже не в обиде, наверное. Но Мия-то чего морозится?
Сестра, конечно, уже не та улыбчивая девчонка, как когда их разделили, теперь она - это броский макияж, майка с черепом, тента... кхм, пентакль на шее и тщательно демонстрируемый подростковый ангст, правда, всё ещё легко рассыпающийся взрывом хохота от какой-нибудь тупой шутки или когда ей не терпится пересказать все-все новости. А когда они будут жить вместе, она, наверняка, уже не захочет делиться всем подряд...

Жить вместе они не будут. Теребя браслет с нанизанными на него какими-то похожими на руны символами, Мия осторожно сообщает, что ей нравится в той семьей, где она сейчас, и что она хочет остаться до совершеннолетия. Хойт механически кивает, соглашаясь, что ещё ему остаётся-то?
На самом деле, он даже не знает, получилось бы у него добиться опеки или нет, да и не задумывался никогда об этом всерьёз. Он просто всегда знал, что не будет безответственным мудаком, как Диана и Колтон, и заберёт Мию. Даже если нихрена не понимает, что для этого нужно, и на самом деле до усрачки боится обязательств, которые за этим последуют. Вот за этот страх он и цепляется сейчас, убеждая - себя - сестру, что он рад, что ей хорошо, никаких обид, конечно, у них всё в порядке.
Тем же вечером Хойт собирает вещи - выходит сильно больше той сумки, с которой приехал два года назад и что-то приходится оставить - и прощается с семейством Рэй. Он видит растерянность на лице Хэйли и, наверное, стоит оставить ей какой-нибудь контакт... Но зачем? Чтобы через пару недель услышать, как ей хорошо с новым типа_братом?

Ворочаясь в ту ночь на продавленной кровати в дешёвом мотеле, Хойт понимает, что планов у него теперь примерно нихуя. В голову почему-то лезут пламенные речи Камински в стиле ты можешь быть тем, кем хочешь. Хойт привычно отмахивается от идеалистического бреда, но вдруг осознаёт, что это отлично работает на "ты можешь быть там, где хочешь". И что это точно не Сан-Диего.

Сан-Франциско встречает туманом, холодом и высокими ценами, но разворачиваться обратно Хойт не намерен, из чистого упрямства, ну и потому что билет на автобус неплохо так уменьшил его невеликие сбережения, зря что ли?
Он, конечно, непривередлив и берётся за любую - в рамках закона - подвернувшуюся работу. Посудомойщик? Курьер? Охранник? Дайте две, а иногда и три. Времени очень часто не хватает даже на полноценный сон, а уж тем более на какие-то далеко идущие планы, зато деньги чуть легче копить, если их не тратить.   

Идею податься куда-нибудь с писаниной подкидывает тогдашняя девчонка, у которой занудства и иммунитета к фырканью Хойта оказывается больше, чем у его бывшего препода. Конечно, ломиться в газету с заявлением, возьмите меня, будущего пулитцеровского лаурета, не вариант, но вот копирайтинг по мелочи, грёбаные гороскопы и тупые подборки идиотских лайфхаков для третьесортных сайтов, как ни странно, заполучить удаётся. Всё лучше, чем по всему городу с доставкой носиться, уж точно.
Когда в конце концов получается пробиться в штат задрипанной газетёнки, Хойт сначала очень громко ржёт, а потом берётся за работу. Со временем успевает не только прокачать навыки и перебраться куда поприличнее, но даже - страшно сказать - обзавестись какими-то амбициями, но до собственной колонки с журналистскими расследованиями ему, конечно, ещё мечтать и мечтать. Хотя раньше ему и это даже в голову прийти не могло.

А год назад случается то, что переворачивает его жизнь, разделяет её на до и после, ну или выберете любую другую пафосную фразу на ваш вкус.
На редкость густой туман, хреновая видимость и ослепляющий свет фар придурка, которого вынесло на встречку. Хойт не помнит никакого света в конце туннеля или мелькающих перед внутренним взором мгновений жизни, только ослепляющую боль, звон в ушах и темноту. Но шансов выжить в той аварии у него... "Не было бы, если бы не попал в руки к Джейд, она настоящая волшебница," - сообщает медсестра и рассказывает про спасшую его парамедика, которая нередко справляется с казалось бы самыми безнадёжными случаями.
Прежде чем пойти выражать благодарность своей спасительнице, Хойт внимательно изучает список своих повреждений и очень много гуглит. Шансов выжить в той аварии у него не было. Примерно, как и остаться равнодушным к Джейд Кинси.

Наверное, было бы красиво, если бы Хойт поймал её за руку, но до такого уровня сталкерства он дойти не успевает. Он берёт голым упрямством, уверенным цитированием фактов из гугла и её персональной статистики, а ещё явным не намерением отступать. В конце концов сдаётся Джейд и рассказывает, что комплимент "она настоящая волшебница" в её случае стоит воспринимать буквально. Хойту бы фыркнуть, мол, за идиота держишь, херню придумываешь, лишь бы отделаться, но он вдруг верит. Хотя и просит наглядной демонстрации, разумеется.

"Память бы тебе стереть теперь, по-хорошему", - хмыкает Джейд... и отвечает на его жадный поцелуй.
Какую-нибудь сопливую фразочку про землю из под ног, лучшую ночь в его жизни и прочее дерьмо тоже сами подберите. Смысл не в том, какая она была, а в том, что - единственная. Джейд вообще, кажется, всерьёз считает, что после этого они разбегутся раз и навсегда, сразу после того как Хойт пообещает держать язык за зубами (потому что ему, конечно, кто-то поверит, ага). Но этого, разумеется, не происходит, потому что, даже не беря в расчёт остальное, серьёзно, магия - реальна? Он хочет знать всё, и даже больше.

Джейд держит его на расстоянии, но и не отпускает совсем, делясь информацией неохотно и дозированно, до тех пор, пока он не пообещает совершить (действительно совершает) какую-нибудь глупость. А Хойт впитывает любые крохи знаний о мистическом с жадностью и любопытством, через их призму по-новому смотрит на мир и... соглашается вести конспирологическую колонку в газете. Коллеги смотрят с удивлением, а кто-то неприкрыто крутит пальцем у виска и интересуется, что случилось с его мечтами о серьёзной журналистике. Хойт пожимает плечами, выдаёт свою фирменную усмешку и увлечённо, почти как в школе, пишет полнейший бред о рептилоидах и конце света, подписывая свои опусы псевдонимом Фиби Холливел. Время от времени в этой работе он натыкается на что-то настоящее, что Хойт теперь может распознать. И тогда он подходит к передаче фактов настолько креативно, что разыскать в его домыслах крупицы правды не сможет, наверное, и самый главный шишка из этого их Совета.
Хойту нравится верить, что он просто наслаждается тем, как водит за нос всех вокруг, оказываясь самым умным и остроумным. А желание хоть как-то защитить и сохранить тайну одного парамедика, не очень естественным образом манипулирующей человеческими телами, тут совершенно ни при чём.

Особенности внешности: 
Рост 170; глаза голубые, большие; волосы русые, кудрявые, вихрастые, если не подстричь их совсем коротко; как правило чисто выбрит; телосложение крепкое, черты лица крупные, в одежде предпочитает свободные футболки/майки/толстовки, в общем что-то удобное и очень классно, если не мнущееся.   

Навыки:
- Умеет складывать и звуки, и буквы в слова (читай: подвешен язык и пишет тоже неплохо);
- Рукастый, мелкую работу по дому типа сколотить и повешать полочку, прочистить засор сделает без проблем;
- Сносно готовит, особенно если речь идёт о простых сытных блюдах из незайтеливых и недорогих ингредиентов, на что-то позаковыристее обычно не хватает терпения, желания, ну и денег;
- Водит машину.

Артефакты:
- Чёрный шевроле импала 1967 года
- Подвеска-трискелион - амулет на удачу, подарок Джейд

Откуда узнали о нас: всё ещё не делаю этот форум
Пожелания в игре: найти приключения на все места
Связь с вами: я есть Эш