здесь живет курт

Norman Reedus
Kurt, Briscoe
37, бывший мародёр ~~сохатый, кста. узнали?~~, контрабандист и выживальщик-одиночка, ныне снайпер и разведчик в федра. периодически поторговывает, убивает тихо, ругается громко, живет с девчонкой, которая жутко бесит, но кинуть ее почему-то не может. совсем не горит идеологией и порядками федра, но, пока дают приличную крышу и свободный пропуск за стены КЗ, готов потерпеть.

Родился в типичной бедной американской семье, в которой мать пахала за двоих, а батя кричал в телевизор и тушил сигареты об обивку кресла.

Когда Курту было семь, он переехал в одноэтажный приличный дом, потому что бабушка умерла и отписала хату на свою дочь. Отец, заядлый республиканец, орал благим матом и долго сопротивлялся переезду в «пидорастический» штат (совмещаем слова «демократический» и «пидор» - на выходе получится «пидорастический»), но в итоге сдался и перевез семью из Арканзаса в Иллинойс на развалюхе пикапе вместе со своими малочисленными пожитками, типа полудохлого пса Эрла.

Через год мать сильно разболелась, и накопления, как и не имеющий стабильной работы отец, не смогли поставить ее на ноги. Она умерла от рака груди, не пережив даже старину Эрла, а батя, который и так был не сахар, совсем пошел в разнос. Их одноэтажный приличный дом очень быстро превратился в большое мусорное ведро, а Курт стал объектом всех издевательств, которые только могли прийти на ум большому пьяному амбалу. Его спина не успевала заживать от ударов ремнем, а губы постоянно кровоточили от тяжелых оплеух.

В итоге Курт просто перестал попадаться на глаза отцу и большую часть времени проводил в обширных лесах, которые окружали Палос-Парк. Там же делал домашку, охотился на белок и опоссумов, свистнув из гаража старый дедов арбалет, а ночевал в основном в пикапе у дома. Иногда тусовался у своих школьных приятелей, чьи родители были более адекватные, нежели его. При этом очень искусно лгал о том, что дома все хорошо, и он чувствует себя там просто прекрасно. Почему-то ему казалось, что даже такая жизнь намного лучше той, которую может предложить детский дом.

Насчет его перманентно разбитого лица ни у кого тоже особо не возникало вопросов. Курт часто заступался за своих друзей и дрался с обидчиками, которых было предостаточно как в школе, так и на улицах.

Пока отец влезал в долги, заливался алкашкой и вел праздный образ жизни, Курт умудрился окончить школу. Универ ему даже издалека не светил, так что он решил устроиться работать в местную автомастерскую, научился разбираться в движках, и в итоге, раскопав на свалке старый харли-дэвидсон, смог его починить и сделать своим постоянным транспортным средством.

Накопив достаточно денег, купил себе дом на колесах в местном авто-парке, и съехал от отца. Правда ненадолго. В итоге одиночество и недостаток бабла сделали его лайтовой версией бати, разве что он не кидался с кулаками на любого встречного и не ссал на соседский газон. Зато каждые выходные приходил к отцу домой бухать в компании его друзей, таких же наебаных жизнью деревенщин.

Собственно, продлилось это не меньше шести лет. Все школьные друзья Курта уже давно создали новые ячейки общества, нашли себе хорошую работу и уехали в большой Чикаго. Курт остался наедине с движками машин и своим ненавистным отцом, который тоже вскоре помер. Дом, что ему в итоге достался, выглядел по-прежнему как выгребная яма, к тому же, все давшие бате когда-то в долг отлично знали к нему дорогу, поэтому Курт его продал вместе со своим трейлером, раздал долги, и, добавив это к остатку, приобрел себе жилье поменьше, но хотя бы поприличнее.

После резкого роста заболеваемости в США, ближайшие два квартала почти сразу же заразились, а остальное население решило скооперироваться и создать приемлемые условия для жизни без электричества и постоянного водоснабжения. Палос-Парк не разбомбили, вероятно, из-за близкого расположения к лесному массиву, но сюда отлично доносились звуки от взрывов бомб, падающих на центр Чикаго. Курту удалось сохранить свой дом в относительном порядке, к образовавшемуся поселению он решил не прибиваться, лишь периодически обменивая тушки животных на что-то полезное. Через семь месяцев ночью на поселение напала банда рейдеров, мужчин убили, женщин изнасиловали и убили, все добро спиздили, и добрались до дома Курта, который очень удачно решил в тот день разбить лагерь в лесу. Одну группку людей ему удалось прикончить, когда они пошли на озере набрать воды, остальные довольно быстро собрали свои манатки все, что им удалось награбить, и свалили восвояси, даже не пытаясь найти своих потерянных водохлебов.

Не сказать, что апокалипсис уж слишком помешал его монотонной жизни. Он давно научился выживать в одиночестве, и находить себе пропитание, когда в кармане нет ни гроша. Он не очень социален, потому что большую часть жизни провел в компании отца, и периодически перебрасываясь парой фраз с клиентами или начальством на случайных подработках, так что наедине с собой Курт чувствовал себя очень комфортно, и какое-то время предпочитал, чтобы всё так и оставалось. От компаний, которые попадались ему на пути, он скрывался, обходил стороной слишком крупные поселения, когда хватало припасов, и в основном не уходил слишком далеко от лесов Палос-Парк, хотя периодически наведывался на разбомбленную территорию Чикаго, чтобы найти что-нибудь полезное для себя, либо для продажи, но всегда либо возвращался обратно, либо просто подолгу бродил по развалинам. Когда встретил Джеки и понял, что не сможет оставить ее выживать в одиночестве, также решил, что сырая земля и открытое небо - не самое подходящее для нее убежище.

Курт может не особо болтливый, зато его довольно легко вывести из себя, тогда уж он за словом в карман не полезет. Крайне не любит тупых людей. Считает, что раз у тебя есть шанс на выживание, то нужно выживать любой ценой. Не ходит вокруг да около, а крайне прямолинейно заявляет, что «ты вот долбоеб», а ты «и дня не проживешь снаружи», а тебе... «тебе я вообще сейчас голову проломлю, если не заткнешься». Редко дает вторые шансы, потому что в выживании любой малейший косяк может стоить твоей жизни и жизни всех, кто тебя окружает. По этой же причине крайне предан близким людям и старается о них заботиться. Отлично стреляет из арбалета (еще в начале апокалипсиса заменил старый дедов на новый, свистнув из оружейного магазина), от щелкунов не спасает, зато отлично справляется против бегунов, и очень тих при использовании. От остальных зверьков нового мира отстреливается с помощью винтовки, на которую не так давно Джеки нашла приличный глушитель, хотя по большей части все-таки предпочитает двигаться по стелсу. По этой же причине Харли-Дэвидсон пришлось оставить далеко позади, так как он издавал слишком много ненужного шума, но Курт его надежно спрятал и собирается однажды за ним вернуться.

Дойдя до чикагского КЗ, хотел скинуть свой болтливый груз и вернуться в привычную среду обитания, но так привязался к Джеки, что решил остаться, а затем вступить в ряды федра.

Игровые предпочтения и ожидания от игры: ~~надеюсь, что не сдохну~~ обычно я вообще ни от чего не отказываюсь, если это не противоречит концепту перса, так что все эти вылазки, кровь, кишки, предательства, разборки и все такое - yes, please, i'm in. обычно мне пофиг как оформляет посты соигрок, главное, чтоб ему было комфортно. да будет апокалипсис, amen!

Твинки: ноуп

Пример поста

– А как насчет того озера, что восточнее?
А как насчет того, чтобы ты съебался уже отсюда?
– Ты там точно заплутаешь со своим географическим кретинизмом, – вместо того, чтобы оскорбиться, пацан начинает дико ржать, одобрительно кивать и одновременно восторгаться тем, как они за десять минут знакомства уже «так отлично поладили». Скай разочаровано нахмуривается, потому что он, вообще-то, все эти десять минут пытается отчаянно отвязаться от Джексона, или как его там, нахрен, зовут, а не завести себе нового приятеля. К тому же чувак с каждой минутой сокращает расстояние между ними, а его рыжий той-терьер находит пустую картонную упаковку от молока, и начинает выполнять над ней недвусмысленные движения. Пока Скаю еще не кажется козлиная бородка Джексона чем-то привлекательным, он еще раз указывает рукой в сторону выхода из парка, и показательно блокирует телефон, потому что больше он в этой чертовой карте не собирается искать «более привлекательные» пути для человека, который выходит из дома, чтобы выгулять собаку, теряется в двух кварталах, и километр идет в противоположную от дома сторону. Ская это ничуть не удивляет, чувак, очевидно, успел смачно занюхнуть перед выходом, а может и по пути сюда, скорее он корит самого себя за то, что вообще принялся помогать ему и его очень трагичному «кажется, я заблудился».
– А можешь проводишь меня, чтобы я точно больше не терялся?
А может все-таки надо было его отправить через восточное озеро? У него есть все шансы помереть там от страха, и все решат, что это передоз.
– Не провожу, съебывай давай, и шавку свою забери, она уже три бутылки трахнула, – чтобы не слышать очередной приступ смеха гиены, Скай втыкает наушники (проводные, блядь, на эйрподсы мы больше не зарабатываем) и делает музыку максимально громкой, хотя играющая в них «Sweet Dreams» как будто продолжает издеваться над ним.
К счастью, Джексон послушно сваливает, оставляя Ская в желанном одиночестве в очередной раз мысленно сетовать на то, как же тяжело в этом гребаном городе выйти из дома и не встретиться с каким-нибудь придурком. Причем, он ведь специально натянул на себя самую темную одежду, что лежит в шкафу, специально нашел лавочку, над которой не горит фонарь, и даже лег на нее, чтобы максимально слиться с пейзажем. Но, блядь, то какая-то бабка садится на соседнюю и начинает рассказывать ему о своих болячках (хорошо хоть не в этой части парка), то вот такие долбоебы паркуются рядом. От бабули отделаться очень просто – уверенно заявить, что ее ревматизм и рядом не стоял рядом с его прогрессирующими венеричками. В принципе, с наркоманами тоже не слишком сложно – втащить, например, но так как Скаю сейчас необходимо быть тише воды, ниже травы – и это еще никто не знает, что он вообще на прогулки ходит – приходится жить эту жизнь терпилой.
Наушники, за то время, что пролежали в кармане, успели запутаться пока он разбирался с картой (блядь, как?), и теперь оттягивали уши, поэтому наслаждаться музыкой Скай тоже долго не смог, распутывать этот клубок не хватило бы терпения, в итоге вместе с телефоном они полетели обратно в карман запутываться дальше.
Почти сразу же с этим, краем глаза он замечает очередную фигуру, подходящую все ближе, и раздраженно вздыхает, надеясь, что его теневой камуфляж сработает хотя бы раз. Из новенького – это девушка, скорее всего молодая, потому что бабушки на таких звонких каблуках не ходят, у них и так ревматизм.
Девушка проходит мимо, и Скай крайне этому рад, но очень резко в его ноздри залетает запах очень знакомых духов, и почти болезненно он подрывается лавочки, смотря на Иви как раз в тот момент, когда она заходит в свет соседнего работающего фонаря.
Он точно не понимает, надо ли делать то, что очень хочется сделать – окликнуть ее, потому что, во-первых, их последний_первый разговор спустя год изгнания состоял из кучи взаимных обвинений типа «нахрена ты заварил всю эту кашу. ты конченый мудак» и «я вообще-то защищал тебя, дура».
С другой стороны, он предполагает, что Иви сейчас находится в глубокой скорби по своему погибшему парню или «заебись как охуенно, что ты теперь спишь с челом, который на меня настучал», который одновременно старый добрый Ник, смешной, компанейский и «ладно, я куплю вам траву, но будете курить при мне» или «так и быть, переночуешь у меня, чтоб мамка не видела тебя бухим». В общем, в день его смерти вполне себе стоило нажраться бутылкой самого дешевого вискаря и даже рискнуть переписываться с Мелиссой, а завершить беседу тремя смс о том, чтобы она почистила весь их диалог, потому что Майк слишком параноик, хотя Скай более, чем уверен, в этом городе большинству уже просто насрать на его присутствие.
– Иви, – все же он не так часто ее видит и слышит, чтобы просто проигнорировать. Тем более, все, что ему в принципе хочется с тех пор, как он вернулся в Сан-Франциско, это просто слышать и видеть ее постоянно.
Она оборачивается, и Скай медленно подходит, пытаясь визуально вычислить ее состояние. То, что она ходит по парку в три часа ночи – уже странно, но на каблуках она держится очень даже профессионально, хотя Скай уверен, с таким опытом их ношения, она даже пьяная в хламину будет порхать как бабочка.
– Надеюсь, ты ничего не приняла, но если так, то пусть оно будет качественным, – вообще-то он шел к ней с целью посочувствовать, но все эти заезженные «мне жаль», или «ты в порядке?» так терпко катались по языку, что у него чуть ли не обильное слюноотделение началось. Зато вместо этого, он решил обвинить ее в принятии наркотиков, в конце концов, это хотя бы не банально.
– И что ты вообще здесь делаешь?