Она сюда приходила всегда, но раньше — для того, чтобы прикоснуться к прошлому. Вновь окунуться в воспоминания, связанные с этим местом. Тем самым, где под сидением скамейки были выцарапаны A и S. Дружба на века? Скамья оказалась долговечнее девичьих клятв и обещаний. Тем смешнее, что их необщение длилось дольше, чем сама эта дружба. Но всё же подростковое прошлое было слишком ярким, чтобы забыть его.

Стейси навещала Риганов. Общение с матерью Андреа ей давалось гораздо легче — от неё-то женщина не ждала успехов, или внуков, или благодарности за рождение. Хотя, конечно, эти визиты были редкими и резонировали внутри ещё долго. Всегда казалось странным переступать порог знакомого дома, зная, что внутри подруги нет. И как будто говорить о ней не очень-то хотят. Впрочем, Стейс знала, что с братом у Дре были хороший отношения, но тот и предпочёл не вмешиваться в девчачьи дела: «Не знаю, что у вас там случилось, но разбирайтесь в этом сами. Я сестру сдавать не буду». Так что инсайдов из жизни Андреа ждать не приходилось: мать и сестра знали немногим больше самой Линхарт.

Но этой весной и весь город как будто ожил. Мозаикой мелкие, казалось бы не связанные события, выстраивались в целом полотно. Тайны Блэкмора, нераскрытые и неразгаданные. Найдено тело Кайлы, в город возвращается Андреа, Стейси съезжается с Тейлором, устраивает задорный фотосет в поддержку шахт, в конце которого узнаёт, что их закрытием занимается Эджиофор. Слишком много совпадений для одного небольшого города.

И теперь Стейси шла на любимое место уже не для того, чтобы прикоснуться к прошлому. Она не хотела в этом признаваться, но рассчитывала встретить здесь Андреа. Можно было столкнуться где-то в городе, мало ли мест? Узнать, где именно она остановилась и даже наведаться самой, но как будто всё это было не то. Не Линхарт устроила эту многолетнюю игру в прятки с молчанкой, не ей и начинать сближение. А это место... оно само собой навевало мысли о том, что для Риган прошлое ещё живо.

Два раза девушка сидела и ждала, пока не начинала ёрзать на скамье, понимая, что ещё чуть-чуть, и ей придётся придумывать более изящные объяснения отсутствия для Тейлора, чем прогулка после работы. И не то чтобы он требовал от Стейс каких-либо объяснений, но ей казалось невежливым начинать совместную жизнь с вот таких пропаж. Как будто она не хочет идти домой и ищет повод задержаться где-то по пути. А это было не так. С Лиром она чувствовала и тепло, и уют, но не могла в их новую жизнь и жильё принести старую грязь. Это подружка-соседка могла выслушивать нытьё на тему «О-о-о, Андреа тут, понимаешь, тут». Потому что школьные приятели хотя бы видели, насколько были девчонки близки, и как сильно по Стейс ударил этот распад.

Сначала она потеряла сестру, а потом — и Дре, которая стала ещё ближе и роднее. Да, такая правда жизни — Мие было всего 5, когда она ушла из жизни, и Стейси обожала сестрёнку, считала её чудесной, но не могла с ней дружить в силу возраста. В 12 лет найти общий язык с пятилеткой практически невозможно. И сколько бы Линхарт ни винила себя за многое, она прекрасно понимала, что чувствовала в малышке максимум того, что могла бы. То ли дело Андреа, которая была одного возраста. Одна понимала, что происходило на душе у второй, потому что все эти подростковые переживания были для них не пустым местом. И да, Дре была более резкой, дерзкой, острой — её к этому побуждала семья и бунт гормонов. Ей было необходимо бороться, отстаивать границы. И с другой стороны — Стейси, на которую возложили обязательства быть взрослой и рассудительной ради общего спокойствия. Никто её не отчитывал, не наказывал, не принуждал — она сама чувствовала, что так надо. И этой необходимости заведомо покорилась.

Они сошлись, разные, но близкие и похожие. И стали единым целым в тот момент, когда больше всего в этом нуждались. Распались, к сожалению, раньше, чем необходимость друг в друге отпала. Потерянные и одинокие они остались стоять на пороге большого мира в большом ахуе. И всё это, включая какое-никакое логичное объяснение причины их размолвки, Стейси не могла пока объяснить Тейлору. Таких слов не находилось в её арсенале.

Заблудившись в лабиринте собственных мыслей, Стейс не сразу услышала шаги со стороны леса. Поразительная беспечность человека, уверенного, что с ней ничего не случится, раз уж один раз убили не её, а она. Но опасность сейчас не угрожала: обернувшись на шум, Стейси увидела знакомую фигуру. И чуть позже смогла полностью разглядеть Андреа. И, наконец, опять встретиться с ней глазами. Линхарт отвела взгляд первая — просто было неприлично таращиться на бывшую подругу. Как будто в этом был вызов: мол, я тебя не стесняюсь и не боюсь, и стыдиться мне нечего. И как будто это было пока крайне неуместно.

— Привет! — волнение пережимает горло, и слово выходит тонким и прыгучим, как чирлидерская кричалка. Стейси замолкает и достаёт из рюкзака бутылку воды. Пьёт, чтобы смочить рот, в котором резко наступила засуха. Вот так легче.

— Извини, я не знала, что ты сюда придёшь, — добавляет она, закручивая пробку. (Но надеялась). Вновь бросает взгляд на Андреа, осторожный и мимолётный, хотя на деле хочется вглядываться в неё и понять, сколько изменений произошло в жизни Риган. Всё. что замечает Стейс — бывшая подруга выглядит потухшей. Правда, она сюда приехала на похороны, а ещё видит перед собой убийцу. В общем, приятного мало, но было за этим как будто и что-то ещё. Люди, у которых всё хорошо, и они к этому хорошо в скором времени вернутся, выглядят иначе. Линхарт это точно знает, потому что встречает на работе разные типы горюющих. Для одних это болезненная зарубка в жизни, а у других жизнь — сплошные зарубки без живого места. От Андреа не тянет счастьем.

— Ты, наверное... прими мои соболезнования, — так принято говорить, и так говорит Стейси, теряясь в лавине слов, которая обрушивается на неё внутри. Всего не высказать, чего бы так хотелось. Многое личное и лишнее, неуместное и горькое. И ещё очень много «почему» в разных вариациях, за которыми только один чёткий смысл: «как ты могла меня оставить?»

От этого столкновения Стейси ожидала всего, включая нападение с выдиранием волос. Она мысленно сжалась, готовясь ловить нападки в духе: «Да это всё из-за тебя!» — но ничего подобного не происходило. И сначала Андреа молчала. Конечно, ведь она вряд ли шла сюда, чтобы побыть в чьё-либо компании. Их скамейка — место уединённое, сакральное, помогающее разобрать мысли в голове по полочкам. Не только Стейс, а вообще никого Риган не ждала встретить в этом месте.

Это же здесь — что? Стейси хотела бы узнать, что именно собиралась спросить Дре. Здесь ли они провели свои подростковые годы? Здесь ли делились секретами? Здесь ли где-то место, с которого можно любоваться озером, хранящем их тайны? Что здесь, Андреа? Здесь наше всё. Всё, кроме тебя.

Линхарт набрала в грудь побольше воздуха, чтобы спросить что-то. Что-то другое, что-то, снимающее напряжение, но Андреа сделала это первой. И слова, совершенно не связанные между собой, посыпались из неё, как из рога изобилия. Оставалось лишь слушать с удивлением в глазах и чуть приоткрытым ртом, который придавал Стейс ещё более придурковатый вид. Ну в самом деле, Дре, маму я навещаю, фотосет? Ты 8 лет добиралась до Блэкмора, чтобы об этом потрещать? Сейчас Риган играла хорошу подругу, которая как будто на месяц уехала у дяде в Висконсин, а теперь вернулась с ворохом новостей, которые можно обсудить. А у Стейс на языке вертелось только клише: «Ты это серьёзно?»

Не будучи образцом для подражания, Стейси была совершенно точно уверена, что нельзя пропасть на 8 долбанных лет, игнорировать все попытки общения после совместного сокрытия тела, а потом вернуться, как ни в чём не бывало. Типа, эй, привет, я Андреа, сильно скучала. Давай будем bff снова, как тебе такой вариант? Как тебе вариант, что я сейчас заору с этого холма на всю округу. Не что-то конкретное, не какие-то признания. Просто дурниной: а-а-а-а-а! Пока будет хватать воздуха в лёгких.

Но Стейси не стала орать, одёрнув себя мысленно, и добавила: будь милой! Эти слова, как мантра, зазвучали в голове такими знакомыми и обыденными, как будто их мама произносила каждый день вместо «ужин готов». Будь милой, Стейси, по крайней мере они больше не пялились друг на друга, как на кровавых призраков из прошлого. Теперь у них была плоть и появился голос. Встретились две живых девочки. По крайней мере по ощущениям Энди хотела здесь встретить именно девочку — Стейси версии 2015 года (желательно до убийства), но ей уже 26, уже давно не школьница.

— А как я могла не остаться? — Стейси задаёт этот вопрос в лоб и внимательно смотрит на подругу, — кто-то должен был уехать, кто-то — остаться, вот и всё. Никаких усилий для этого не надо было.

Стейси не особо обидно, она как будто давно знала, что большое будущее ей не светит. Хватало маленького, уютного, спокойного — как то, которое светило им с Тейлором в однокомнатной квартирке над лавкой старьёвщика. Обидно, что её оставили — да. Обидно ли, что осталась? Точно нет.

— Чуть пожила с родителями, устала, вышла на работу, съехала сначала на диван к одному придурку, а потом — к Альме в дом. Всё было неплохо, даже весело. Сейчас вот съехалась со своим парнем, буквально на днях, — Стейси загибает пальцы, перечисляя вехи своей маленькой и до удивительного простой жизни. Как будто не с ней было всё, что раньше — ни Мия, ни Райан.

— Да, фотосет это так. Этот город живёт на шахтах. Людям нужны шахты, в Блэкмору нужны люди. Ну и Тей из семьи шахтёров, так что теперь это уже личное дело, — Стейс нашла более понятное объяснение для дела, которое её привлекало. Что ещё она могла сказать? Что с каждым днём ей было всё сложнее изображать спокойную жизнь и требовалось сделать что-то героическое или выдающееся, чтобы помочь людям, тем самым нивелировать одно старое убийство? Насколько разумно его сейчас вспоминать?

— И про маму мне было совсем не сложно, я привыкла заглядывать, знаешь, оказалось, что у меня было очень много свободного времени, когда я съехала от родителей и не тратила на них каждый вечер, — Стейси входит в себя и вспоминает, сколько тепла у благодарности у миссис Риган, когда к ней заходят гости. Линхарт для неё не чужой человек, а отчасти — ниточка к дочери и заодно напоминание о ней. Настоящая дочь уехала, зато есть та, которая впитала от неё многое. Стейси была спокойнее, сдержаннее Энди. А ещё с чужими детьми так просто быть доброй и внимательной, потому что воспитывать их не тебе. Впрочем, и Андреа воспитывать было уже поздно. Она уже выросла в молодую привлекательную девушку, а ещё покоряла мегаполис. Линхарт так верила в сияющее будущее подруги, что даже не думала подвергнуть его сомнению.

— А ты как? Не замужем? Я была уверена, что к этому моменту у тебя будет уже всё, чего только можно пожелать, — внимательно смотрит, не добавляя финальную фразу, которая испортит сентиментальный эффект. Стейси всё ещё старалась быть хорошей, как велел голос в голове. А по правде она верила, что Энди всего добьётся, потому что та скинула ненужный балласт в виде подружки с окровавленными руками. Убеги, забудь, оставь в прошлом — и идеальное будущее у тебя в кармане. В городе мечты, где никто тебя не знает, а ты можешь с лучезарной улыбкой подавать правду под любым соусом.