Первым местом, куда Алекс выбрался сразу после того как его выписали из больницы, было озеро. Когда-то у них с младшим братом было на нем свое собственное особенное место, добраться до которого можно было только на велосипедах, потому что дороги туда вели только пешие, но потом отец прознал о том, что они выбираются на восточный берег, почти к самой границе леса, и запретил им там бывать. Слишком далеко, говорил он. Случилось что — и сгинете, никто не найдет. Поэтому пришлось подыскать место поближе. Выбор пал на небольшой пирс в юго-западной части озера. Старый, не слишком примечательный, и облюбленный рыбаками, благодаря которым неподалеку появилась даже небольшая лавка с рыбацкими принадлежностями, он стал идеальным местом для двух братьев, один из которых не имел тихого и спокойного места для чтения, но всегда хотел, а второй был слишком привязан к первому, чтобы заводить своих собственных друзей. Это Алекса всегда волновало в брате, но не будешь же насильно сводить его с ребятами его возраста? Поэтому он решил, что со временем Коди и сам раскачается, а пока — пусть будет так, тем более, проводить время с младшим братом Алекс не просто привык, но и любил.

Но потом Коди погиб и приезжать на пирс Алекс практически перестал. Пара-тройка раз после похорон, один раз перед отъездом из Блэкмора, и еще пара раз после возвращения — вот и все. Он понял, что с каждым годом делать это становилось все сложнее и сложнее. И чувствовал, что каждая подобная поездка словно возвращает его в те годы, когда в глазах отца читалось по большей части лишь одно — ты виноват. Давление прошлого, в конце концов, выдавило чувство ностальгии, и поездки прекратились. Возобновились они лишь спустя годы, после того как Стив подрос и Алекс рассказал ему о том, что у него мог бы быть дядя. За это время в этих местах появился новый причал — большой, крепкий — в сравнении со старым походивший на какой-нибудь Титаник на фоне рыбацкого судна. Разве что тонуть он явно не собирался. Пространство вокруг старого рыбацкого магазина, который теперь выглядел как новый, тоже было облагорожено, а сам магазин — расширен. Несмотря на все эти положительные моменты, первая мысль, которая посетила Алекса, когда он добрался до этих мест пару лет назад: понастроили, блять. В нем бурей взыграло какое-то абсолютно тупое чувство собственничества, а тот факт, что старый пирс при этом разломали и загадили, лишь подливал масло в огонь. Дождавшись отпуска, Алекс накупил материалов, подхватил сына, который всегда любил работать руками, как и оба его родителя, и за несколько дней благородного труда привел старый пирс в порядок, пообещав себе, что будет наведываться сюда чаще.

Выполнить обещание так и не удалось — жизнь диктовала свои правила. Но недавний обвал в шахтах и последующее пребывание в больнице, где Алекс успел подумать обо всем на свете, да не единожды, подтолкнули к мысли, что пора бы исполнить обещанное. Надеждам на то, что за последний год со старым пирсом едва ли что-то случилось, сбыться не удалось: люди всегда остаются людьми, поэтому даже за такой небольшой срок, несмотря на наличие рядом более крупного объекта для разрушения, от деревянного старичка умудрились оторвать несколько досок, а пространство вокруг загадить мусором. Волонтерская деятельность была Алексу не чужда, поэтому, пользуясь тем, что в его Форд-Рейнджере практически всегда были какие-то хозяйственные инструменты, он потратил несколько часов жизни на то, чтобы привести окрестности малого пирса в порядок. Тогда к нему подключилась еще пара человек, то ли проникшись его чувством гражданского долга, то ли заметив, что работает Алекс одной рукой — левая, у которой было сломано запястье, все еще была закована в ортез.

Тем не менее, это не отменило планов Алекса на пирс. Через пару дней он вернулся — уже с большим количеством инструментов и досками, которыми предстояло залатать бреши в самом пирсе. Работа одной рукой обещала быть сопряжена с трудностями, но звать кого-то еще Алекс не хотел. После больницы в нем проснулась та самая жажда уединения, в ходе которого он мог позволить себе не думать ни о чем, а просто заниматься делом. Раньше в такие моменты он мог взять дополнительные смены на работе — и они отлично выбивали из его головы все лишние мысли, по крайней мере, на какое-то количество часов. Но после больницы, после закрытия шахт и понимания, что вернуться туда он уже не сможет, мыслей было так много, что ему было остро необходимо найти какое-то дело, пока в голове не перегорели все предохранители.

Катером плывущего к берегу человека Алекс заметил издалека, когда выгружал доски из кузова своего красного Форд-Рейнджера. Рамбо, который еще по прибытии выскочил из машины и отправился изучать местность с энергией юного бойскаута, он приметил в воде тогда же. Со стороны могло показаться, что собака — озерное чудовище, которое гонит человека к берегу, и возможно отчасти так оно и было. Пес никогда не был агрессивен к людям, скорее наоборот, был крайне участлив, особенно если дело касалось человеческой безопасности. Он был из тех самых псов, которые могли начать нервничать, увидев хозяйскую руку, высунутую в окно — по крайней мере, поначалу, пока не стало ясно, что никто в это окно вываливаться не собирается. Лишь с возрастом — и ростом мозгов, как Алексу хотелось надеяться — пес угомонился и начал походить на серьезное и вдумчивое животное. Во всяком случае, до любого выезда на природу. Здесь покровы срывались, и мощный зверь с тяжелым взглядом и шеей, на которую можно было вешать колесо, превращался в тридцатикилограммового щенка.

Вот и сейчас этот щенок, кажется, нашел себе занятие. Человек, которого он нашел для своего модного увеселения, оказался молодым поджарым парнем, лет двадцати с небольшим. Мысленно Алекс одобрительно покивал, глядя на телесный рельеф, прикинув каких тренировок тот мог придерживаться и как много времени на них тратить, чтобы достичь такого неплохого результата. Сам Алекс когда-то старался бывать в спортивном зале после рабочих смен, но быстро понял, что активности ему хватает и в пределах шахт, а с переработками, нередко случавшимися в его жизни, времени на систематическое посещение зала было не так много — то, которым он располагал, он старался посвящать сыну. Или женщине, которую мог на тот момент назвать своей. Поэтому тренировки быстро перешли в формат утренних и вечерних пробежек, а все силовые упражнения стали достоянием заднего двора, благо, там хватало и пространства и инвентаря. Но и те были, надо сказать, не самыми регулярными. Сейчас, глядя на парня, Алекс подумал, что над этим вопросом ему тоже, вероятно, стоит поработать.

— Извиняй, — обратился он к пловцу, кладя ладонь здоровой руки на голову мокрого, но крайне довольного собой пса, — он иногда увлекается. Он не хотел навредить.

Вот кому, значит, принадлежит этот Дюранго. Он был единственной машиной, что стояла в кармане в этой части дороги — те, кто приезжал на большой пирс обычно останавливались чуть раньше, не доезжая до этой точки, но сегодня была хорошая погода и пирс, вместе с небольшим берегом, облюбовало немало людей, которым тоже нужно было куда-то ставить свои машины.

— Алекс, — Росс жмет протянутую руку, машинально пробегается взглядом по фигуре парня, замечает вблизи ряд весьма знакомых отметин. Успевает удивиться и задаться рядом вопросов, но лишь мысленно. — Нет, — вместо этого усмехается в ответ на заданный вопрос, и поднимает руку, закованную в ортез, — с одним веслом рискую плавать по кругу.

Рамбо, топчущийся рядом и толкающийся боком в бедро, оставляя на мешковатых шортах мокрое пятно, вдруг решает отряхнуться. Шлепанье собачьих брыль, брызги воды, песок из-под лап — все имеет место быть, прежде чем пес решается оставить людей и отправиться на дальнейшее изучение окрестностей.

— Тут скорее волонтерская деятельность, — Росс кивает в сторону сложенного на траве инвентаря, от гвоздодера и молотка, до самих гвоздей и заготовленных досок. — Пытаюсь быть полезным членом общества.

Когда вылез наружу акцент, а «реднековский» говорок стал чуть явнее, Алекс понял, кого так напомнил ему этот парень. Был у них в учебке один парнишка, Уолш. Рубаха-парень, душа компании, и по совместительству — главный источник всех самых несмешных шуток. Но у него было так много несуразных историй из жизни, которые он умел с чувством рассказывать, что данный порок прощался ему всеми и каждым. Родом он был из Техаса, светился в строю рыжей головой, что твой ирландец в толпе датчан, и умудрялся нравиться даже строевому. Вся его юность прошла на ферме, в труде до седьмого пота, где солнце впиталось не только в его волосы, но и саму кожу, и с Алексом они довольно быстро нашли общий язык. Он приглашал его на их семейную ферму — «глотнуть настоящего домашнего» — по три раза на дню, и был тем, кто лежал в лазарете с простреленной задницей, произнося слово «срать» примерно каждые три минуты. Как и этот малый напротив, в рубашке он мог бы показаться тощим, но под ней был сплошным металлическим жгутом. Он казался одним из тех людей, которые переживут атомный взрыв, выпади он на их долю, и даже без участия старика Логана. Но одно дело атомный взрыв, а другое — снайперская пуля.

— Тренировал, но точно не спасать тонущих людей. Этому он, похоже, выучился где-то самостоятельно. Как сумел. Да, здоровяк? — Алекс потрепал пробегающего мимо пса по голове, получил пару благодарных ударов хвостом на прощание. — Надо будет поговорить с ним об этом, когда вернемся домой. — А затем посмотрел в сторону старого пирса. — А в «их юрисдикцию» обычно попадает только то, что может приносить деньги.

Он махнул в сторону новенького пирса в паре сотен метров от них. Вдалеке угадывались силуэты людей, снующих по пирсу и узкой полоске песка, гордо именующейся пляжем. Часть людей роилась возле передвижного автомата со сладкой ватой, часть — играла в волейбол без сетки. Алекс вдруг остро почувствовал, как чужое настоящее вытеснило его личное прошлое. Это место уже не было их с братом «особенным местом», куда они (не считая еще пары рыбаков) приезжали для тихого и уединенного отдыха. Маленький сломанный причал неожиданно показался старым парковым надгробием, вокруг которого выросли зеркальные высотки.

Шум воды отвлек от мрачных дум. Алекс улыбнулся, глядя на то, как пес с улыбкой от уха до уха взбивает водную гладь в пену.

— Рамбо, — и посмотрел на парня, когда тот озвучил свое предложение. Задумчиво приподнял брови, вдыхая в себя влажный воздух, отдающий илом, а затем изогнул губы, как бы говоря — ну, почему бы и нет. — Если хочешь, то давай. Тут всего-то опору подтянуть, старые доски отодрать, да новые приделать. Я бы сам управился, — Алекс бросил взгляд на сложенный на траве инвентарь, — но вдвоем явно быстрее. А закончим, и по пиву можно будет ударить — я прихватил с собой пару бутылок.

Признаться, Алекс не рассчитывал делить этот день с кем-то, кроме Рамбо. Он приехал на это место, чтобы молча сделать дело, которое запланировал, и обдумать все, что требовалось — именно поэтому он не позвал с собой Стива, хотя тот едва ли был бы против подобного времяпрепровождения. Но после больницы и постоянного надзора, после всех этих скорбных, а где-то и виноватых лиц, Алексу требовалась небольшая доза одиночества. Не случилось. Но может так было даже лучше — порой незнакомцы становятся хорошей альтернативой одиночеству.

— Давно в городе? — говорок выдавал в парне местного, но какого-то совершенно другого места. — К родным приехал или, может, по учебе? Недурственная тачка, — добавил, как бы между прочим.

— А, да, — Стэн ухмыльнулся в ответ на замечение о тачке — он как раз успел отойти к ней, чтобы взять из неё одежду или хотя бы тканевые перчатки из багажника — и похлопал её по задней стойке, как породистую кобылку по крупу, — эт я с контракта купил.

И не соврал ни на йоту — Дюранго он действительно купил на компенсацию от ранения. И закрыл этим сразу два вопроса. Заданный — что ты тут делаешь и незаданный — чё за шрамы.

Из нагретого на солнце багажника горячо пахнуло резиной, шампунем с автомойки и призраком вэдэшки, протекшей тут на прошлой неделе. Негромко крякнув, Стэн приподнял спинку сиденья и выдернул из-под неё пачку хлопковых перчаток.

— Я вот... — начал было он, вернувшись к новому знакомому, в мокрых плавках, как и был, но со связкой перчаток в руках, как вниманием обоих опять завладел Рамбо.

Пёс снова тащил хозяину добычу.

Стэн прищурился против солнца — голос у добычи был до боли знакомый, но внутренняя база знаний никак не могла найти даже лицо, чтобы сопоставить с ним. Он вежливо пожал предложенную руку и опознал незнакомца только после этого — и то всё больше по кудрям и мохнатой харизматичной бороде, которые привык видеть только в полумраке бара.

— О, и федеральчик тут.

Ни один мускул не дрогнул на жопе вождя, как сказал бы старший Флэннаган. Как пёс, пойманный рядом с уничтоженным диваном и отказывающийся признавать свою причастность, Стэн невозмутимо перевёл заинтересованный взгляд с Освальда на Алекса и протянул тому пару перчаток.

— А ты вовремя как раз, — ответил он, игнорируя тему спецслужб и физической формы и сунул перчатки Освальду тоже. — Извиняйте, размер у всех один.

А потом отошёл к пирсу, едва ли не демонстративно давая новому и старому знакомым обменяться негромкими репликами. Ну или хотя бы многозначительными взглядами.

Стэн снова прошёлся босиком по тёплым доскам до самого конца пирса, составляя мысленно смету. В замене нуждалась почти половина перекладин — оставшиеся нуждались в срочной замене. Дойдя до края, Стэн не сдержался и рыбкой ушёл в воду — сваи тоже надо было проверить.

Он вынырнул, двумя длинными гребками подплыл к пирсу и обеими ладонями обхватил почерневший морёный ствол. Под перекрытиями душно пахло гнилым деревом, лежалой рыбой и нагретой на солнце стоячей водой. Стэн зажмурился, глубоко вдохнул и нырнул, перебирая по свае руками, пока не дошёл до топкого илистого дна.

Неизвестно, сколько времени это бы заняло, если бы на третьей свае он не бросил свою затею, получив в качестве аргумента несколько заноз. Одна из них — последняя — была настолько глубокой, что даже Стэн, привыкший наотъебись залеплять пластырем порезы от промасленного метала, понял, что аудитом свай лучше заняться кому-то, у кого есть гидрокостюм, муниципальная ставка и подходящая страховка.

Выйдя на берег, он немного ущемил самолюбие Рамбо, который то ли забыл, что нового друга надо спасать, то ли не обратил внимания, что тот ушёл.

— Что по метражу? — спросил Стэн, уперев руки в бока и нисколько не смущаясь потоками воды, стекавшими по нему на землю. — Хватает, чтобы заменить всё, или ремонтируем так же, как хартфордские дорожники?