Полное имя: Тобиас Тоби Спаркс; Занятость: кассир в мелком магазинчике "У Бенни", но это вряд ли надолго; Возраст: 25 лет, 25.10.1998; Место рождения: Уоррен, штат Огайо; Место постоянного проживания: постоянного нет, сейчас завис в Нью-Бедфорде; Внешность героя: Brandon Flynn;

Таша с выражением брезгливого любопытства на лице разглядывает полуголого парня напротив. Щуплый, весь какой-то ломаный и угловатый, будто так и не вышел из подросткового возраста, но при этом явно потрёпанный жизнью и собственным раздолбайством. Дешёвое колечко она тут же вырывает из уха, а вот с россыпью нелепых татуировок сделать ничего не может. Лет десять назад, такой, может, и смог бы её очаровать, а сейчас вызывает только желание покормить  и дать подзатыльник. А ещё лучше - разбить зеркало, в котором отражается какой-то совершенно незнакомый ей пацан.

От этой мысли что-то недовольно ворочается внутри, Таша чувствует, что её сейчас вывернет наизнанку, прикрывает глаза и... Тоби прислоняется лбом к прохладному ободку унитаза, морщась от едкого запаха собственной блевоты и полного непонимания, как вообще тут оказался. О п я т ь. Какого хера, он же уже пару недель как чист, и даже ломку эту блядскую уже пережил. Так с хрена ли сейчас он не помнит, что делал последние... пару часов, если верить раздолбанному экрану старенького мобильника. Зато в голове мельтешат картинки из прошлого, как будто их кто-то специально вытягивает из самых пыльных уголков памяти. Или как будто он всё-таки вот-вот сдохнет и сейчас самое время посмотреть киношку про свою сраную жизнь.

Тоби пять или шесть, из-за стены доносится ругань родителей вперемешку с воплями телевизора, рядом, вторя им всем, благим матом орёт перепуганная Джеки. Тоби пихает в руки зарёванной сестре игрушечного зайца с надорванным в недавней драке за него ухом, ладонями зажимает ей уши и выводит на задний двор, по пути со всей доступной пятилетке силой пнув попавшийся под ноги свой же грузовик.

Тоби десять, отец, как обычно, пропадает в мастерской, в отмазку "у него очень много работы" не верит, наверное, даже малявка-сестра, но матери просто важно озвучить заученный текст. Сама же... "мама очень устала" - негромкое постукивание таблеток друг о друга и щелчок открываемого пузырька тоже дело уже привычное - "разберитесь там как-нибудь сами, ты уже большой мальчик".

Тоби тринадцать, и его бесит всё. Школа, ублюдок Брэдли и его шайка, вечно бухой отец и вечно "уставшая" мать, Джеки, вечно таскающаяся рядом, и он сам... Таблетки эти сраные, которые мать попросила принести из ванной, бесят тоже, но мысль приходит в голову сама собой. Никто же не будет их пересчитывать, правда? А он хотя бы поймёт, в чём прикол... Белый кругляш горчит на языке, но Тоби понимает, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше. На всех и вся плевать, внутри становится очень спокойно и кайфово, жаль ненадолго. Но теперь он знает, как это можно исправить.

Подростковое бунтарство прёт изо всех щелей, старшая школа проносится в тумане, обрывками воспоминаний мелькают вечные тусовки не пойми где и с кем, тисканья по углам и сбитые о чью-то рожу костяшки. Ругань дома давно стала белым шумом, и только поэтому новость о разводе вызывает удивление, так-то давно пора. Вот только мать с собой-то справиться не может, уходящие в отрыв тинейджеры - это для неё задачка под слишком большой звёздочкой. 

Тоби семнадцать, и это его первый передоз. Елейные рожи докторов хочется разъебать, как и заявившегося по такому случаю отца, дрожащие губы матери вызывают брезгливость, и только испуганное лицо сестры заставляет почувствовать кислый привкус вины. Который, правда, очень быстро проходит в этом грёбаном круге группового душевного онанизма. И двенадцать долбаных шагов он в гробу видал, а красная пробка "Будвайзера" прекрасно заменит месячный жетон трезвости. В следующий раз он из больнички просто сбежит, не тратя времени на весь этот блядский цирк.

Школу Тоби бросает сразу же, как исполняется восемнадцать, в последний раз посылает мать с её попытками запихнуть его в лечебницу, бросает что-то ободряющее сестре... и очухивается через пару дней в соседнем штате в компании парочки приятелей. Хей, дорожное приключение, американская, мать его, классика.

Ему двадцать три, четыре, пять, у времени какая-то своя жизнь, а Тоби продолжает плыть по течению, перебиваясь случайными заработками и то и дело заканчивая день в очередном притоне. Нет, иногда он даже пытается слезть с наркоты, вот только от жизни и самого себя тогда тошнит уж слишком сильно, так что очень скоро всё возвращается на место, пока не случится какое-нибудь очередное дерьмо.

В одну из таких завязок, когда свет в конце тоннеля опять оказался помигивающей лампочкой в паршивом мотеле, Тоби в очередной раз решает, что пора что-то менять. И вспоминает об единственном человеке, которому до сих пор похер на него чуть меньше, чем полностью. Ну, наверное. Ошарашенное "Я думала ты умер", звучащее в трубке голосом сестры, его, впрочем, даже не удивляет, он и сам не знает, как до сих пор не сдох. Да, Джекс, так всем было бы лучше, но, видать, какой-то обдолбыш там, наверху, всё ещё не наигрался. И ты, похоже, такая же ненормальная, раз не обрываешь разговор и даже сообщаешь свой новый адрес.

Тоби двадцать пять, его следующая остановочка - Нью-Бедфорд. На здешние прибрежные красоты и криповые байки ему откровенно насрать, полный беспокойства взгляд младшенькой - вот это действительно задевает, и, кажется, на этот раз и в самом деле хочется сдержать обещание завязать.

А заканчивается всё равно страстными объятиями с унитазом и пустотой в голове. Казалось бы, не привыкать, но в голове вертится назойливая мысль, что что-то не так. И даже так хорошо знакомые ему кипящая внутри злость и желание что-нибудь разъебать, теперь ощущаются иначе, будто ч у ж и е. Да ещё память ни к чёрту, бывает, не может вспомнить, как куда-то попал или что-то делал. Как будто бы это вообще не он был.

Тоби по привычке отмахивается, сваливая всё на отходняк от таблеток. Вот только в глубине души он понимает, что это что-то д р у г о е.

Дополнительно: получил по голове и призрака в голову, но так ни хрена и не понял.

Особые приметы: Серьга-колечко в левом ухе. Куча татуировок, по которым когда-нибудь, скорее рано, чем поздно, легко будет опознать его тело. Самая большая и узнаваемая — латинская фраза "Carpe diem", выбитая на груди пафосным готическим шрифтом. Нож, вонзающийся под рёбра в левой части груди. Левый бицепс обвивает колючая проволока, на правой руке часы-секундомер и потрёпанный жизнью трискель, точка с запятой на запястье. 

Твинки: скрестим пальцы за то, что нет